Современная западная философия - структурализм

Развитие С. прошло несколько этапов: 1) становление метода прежде всего в структурной лингвистике; 2) распространение метода и философское осмысление этого процесса; 3) "размывание" метода, включение его в социально-политический и культурно-исторический контекст; 4) критика и самокритика С. и переход к постструктурализму.

Этап становления методов структурного анализа 20-50-е годы. В этот период в психологии ("мета-психология"), литературоведении (формальная школа в рус. литературоведении) и в языкознании (три главные структуралистские школы в лингвистике: Пражский лингвистический кружок, Копенгагенская глоссематика и Йельский дескриптивизм) происходит выработка метода структурного анализа. Наиболее отчетливо его черты сложились в структурной лингвистике. Для лингвистического С. характерен протест против психологизма, интроспекционизма, позитивистского фактографизма, а также стремление определить структуру языка в отвлечении от его развития ("синхрония важнее диахронии"), от географических, социальных, исторических обстоятельств его существования ("внутреннее важнее внешнего"), от частных, несистемообразующих свойств элементов ("система языка важнее конкретных речевых актов") и т.д. Особое значение при этом имело соединение лингвистики с семиотикой и переход к изучению означающих структур и механизмов.

Второй период 50-60-е годы связан с распространением методов структурной лингвистики на другие области культуры. В особенно ярких формах этот процесс протекал во Франции. Именно в рамках франц. С. некоторые приемы анализа языка были использованы для объективного постижения неосознаваемых структур отношений в различных областях социально-культурной действительности. Идея применения метода структурной лингвистики в других областях культуры связывается в первую очередь с именем Леви-Строса. При анализе социального устройства культурной и ментальной жизни первобытных племен Леви-Строс использует "бинарные оппозиции" (природа культура, растительное животное, сырое вареное), а также некоторые приемы теории информации. Главное для Леви-Строса то, что правила браков, терминология родства, тотемизм, ритуалы, маски, мифы и иные социальные и культурные установления представляют собой особого рода языки, что в каждой из этих сфер мы видим нечто вроде обмена сообщениями, информацией (бинарные дробления содержаний, их перестановки и взаимозамещения и т.д.). Отвлекаясь от исторического, в том числе экономического и технического, развития (для первобытных обществ, по его мнению, не свойственного), Леви-Строс ищет то, что было бы общим для всех культур и всех людей, в идее сверхрационализма. Сверхрационализм это гармония чувственного и рационального начал, утраченная современной европейской цивилизацией, но сохранившаяся на уровне первобытного мифологического мышления. Последнее стремится к опосредованию фундаментальных противоречий человеческого бытия (напр., противоречие между жизнью и смертью опосредуется особым персонажем вороном, питающемся падалью) и от оперирования отдельными предметами восходит к логике чувств, форм и даже к элементам логики отношений.

Р. Барт распространяет подход Леви-Строса с экзотических для европейского сознания социальных явлений на предметы и установления современного общества. Поскольку всякий продукт культуры опосредован разумом, а структурный анализ это анализ духа по воплощающим его предметностям, постольку структурный анализ имеет неограниченное поле применения. Следовательно, в каждом продукте культуры феноменах массовых коммуникаций, журнализма, моды, еды, структуры города можно обнаружить "социологику". Особое место в творчестве Р. Барта, увлеченного самой идеей языка в различных его ипостасях, занимает прочтение и изучение литературы прежде всего модернистской. Спектр исследовательских экспериментов развертывается от анализа многочисленных перекодировок текста до составления алфавитного словаря "фрагментов любовных речей" и других приемов "наслаждения текстом".

Сходные мыслительные установки обнаруживаются у Лакана, позиция которого складывалась в стремлении вернуться к подлинному Фрейду от множества гуманизированных или, наоборот, приспособительски-прагматических его истолкований. Главной мыслью Лакана, предопределившей научное развитие его концепции психоанализа, стала мысль о сходстве или аналогии между структурами языка и механизмами действия бессознательного. Языковый материал выступает как объект анализа, а исправление языковых нарушений как симптом излечения больного. Именно опора на язык, на работу с означающими должна придать психоаналитическим процедурам научность и объективность. На основе трактовки бессознательного как языка Лакан не только формулирует задачи психоаналитической терапии, но и строит целую культурологическую концепцию. Согласно этой концепции, уровень символического, или, иначе, сфера, где происходит взаимодействие означающих, полностью определяет возможности мысли, языка, истории, человеческой жизненной практики: символическое абсолютно господствует и над "реальным" и над "воображаемым", поскольку реальное как таковое нам вообще не дано, а воображаемое во многом иллюзорно и субъективно. Именно сопоставление бессознательного с языком создает, по Лакану, возможность рационального постижения бессознательного, позволяет сделать его научным объектом.

Фуко развивает установки структурного анализа на материале истории знания. Он анализирует синхронные срезы культурной "почвы", пространственные очертания позитивных "полей" в отвлечении от динамики развития познания, исследует специфику познавательных установок как различного рода означающих механизмов, преобладающих в тот или иной культурный период.

Анализ познавательных практик С. позволяет вычленить основные категориальные элементы его построений, а именно: структуру, языки, бессознательное.

Структура "объективнее" истории, ибо история это "мифология прометеевских обществ", а ее претензии на особый уникальный контакт с реальностью беспочвенны, ибо она не опирается на "действительные" факты, а отбирает их сообразно той или иной схеме и доступна осмыслению лишь в той мере, в какой умопостигаемы ее синхронные срезы. Вывод таков: структура важнее и "первичнее" истории.

Предпочтение языка субъекту следствие той же установки на объективность познания, ибо структуры языка трактуются как пример объективных структур, отвлеченных от сознания и переживаний говорящего, от специфики конкретных речевых актов. Соответственно и любое другое знание объективно в той мере, в какой оно выявляет на различном социально-культурном материале структуры, подобные языковым.

Наконец, бессознательное это также необходимое условие  объективного познания (в частности, познания сознания): бессознательное есть то, что, находясь вне сознания, дает доступ к сознанию, не приводя к порочному кругу определений сознания через сознание. Следствием такой методологической установки на объективность выступает концепция, которую, вслед за Альтюссером, называют "теоретическим антигуманизмом". Она предполагает, что человеческий субъект либо вообще выносится за рамки рассмотрения в С, либо трактуется как нечто зависимое, производное от функционирования объективных структур (напр., как "функция дискурсивных практик"). Этот структуралистский тезис, названный тезисом о "смерти человека", вызвал резкую критику.

Из всех перечисленных мыслителей лишь один Леви-Строс называл себя структуралистом, и это не случайно. С. не был школой, организацией, группой единомышленников, осознанно следующих выработанной программе. Однако между всеми этими исследователями есть проблемная общность, достигшая апогея во второй половине 60-х годов.

После майско-июньских событий 1968 намечается поворот от классического С. с акцентом на объективные нейтральные структуры к анализу того, что лежит вне структуры, что относится к ее "изнанке". В обстановке мировоззренческого потрясения доминантой в общественном умонастроении становится не поиск объективного знания, а эмоция и аффект, желание и шанс свободного развития, историческая динамика и "географические" перемещения объектов в социокультурном пространстве. Характерный признак этого этапа С. размыкание структуры в контекст (операция, строго запрещенная "классическим" франц. С); при этом знание лишается ореола объективности, трактуется как средоточие социальных и политических сил, как воплощение стратегий власти, принуждений и побуждений, как та сфера, применительно к которой правомерно ставить вопрос только о формах, типах, специфике этих стратегий. Этот путь ведет к постструктурализму 70-х годов.

Философскую специфику С. определить нелегко. Есть основания трактовать С. как франц. разновидность современного позитивизма, хотя и непоследовательного. Сложные отношения связывают С. с рационалистической философской традицией. С одной стороны, в С. содержится критика опорных абстракций рационалистической субъективности (напр., субъекта, самосознания, суждения), с другой стороны, С. развивает рационалистические идеи в новой познавательной и мировоззренческой ситуации. Значительное место в концептуальных построениях С. занимают идеи Канта. В состав философской рефлексии С. вошло немало идей неорационализма.

С. существенно повлиял на общую картину современной философии. В частности, соприкосновение и полемика со С. дали импульс для поисков объективности и изучения языка в феноменологии и существенно определили облик современной герменевтики. Воздействие структуралистского подхода усилило проблематизацию узкоэмпиристских схем в современных вариантах позитивизма. Плодотворным было воздействие структуралистской программы на исследования структур разума и структур власти в работах представителей Франкфуртской школы.

Н. С. Автономова

Структурализм: "за" и "против". М., 1975; Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1977.